В корзине пусто!
После Первой мировой в большинстве стран, где игра успешно прижилась до 1917 г., она развилась в массовый феномен. В Южной Америке этот войны подъем был обусловлен взлетом индустриализации, а в России, кроме того, и Октябрьской революцией, которая вынуждала к расширению социальной базы. В Западной и Центральной Европе именно Первая мировая война придала развитию игры решающие импульсы: все участвовавшие в ней армии самое позднее с переходом к позиционной войне 1916–17 годов проводили соревнования и создали упорядоченную систему тренировок для поддержания войенной морали. Футбол стал одной из излюбленных дисциплин, который, как сказал один русский генерал, «больше влиял на войсковую жизнь отдельных подразделений, чем разумная служба с оружием». Произошла дифференциация уровней, и в метрополиях образовались соперничающие команды экстра-класса, отождествляемые публикой с определенными этническими, конфессиональными и социальными культурами, не смотря на то, что их социальная база не обязательно ограничивалась соответствующей субкультурой. Число зрителей достигало тысяч и десятков тысяч, в результате чего большинство знаменитых футбольных стадионов Южной Америки и Европы (включая лондонский стадион Wembley) возникли в период этого бума после Первой мировой войны. Активизировалось спортивное движение в континентальной Европе и в Южной Америке. Для заполнения новых большых стадионов клубы приглашали иностранные команды, а чтобы иметь возможность оплачивать ипотеки, их команды отправлялись в заграничные турне. Кроме того, появились международные турниры. Южноамериканские футбольные страны, которые уже в 1916 году объединились в Южноамериканскую футбольную конфедерацию (Confederación Sudamericana de Fútbol — CONMEBOL), с 1920 года боролись за кубок, а с 1922 года—за первенство Южной Америки. Проигравшие в мировой войне европейские страны, которые бойкотировались странами-победителями и были отстранены от участия в Олимпийских играх, в свою очередь, организовывали международные футбольные турниры клубных команд: с 1927 года за Кубок Митропа (Mitropa-Cup), и с 1929 за кубок Балкан и Балтики (Balkan- und Baltic-Cup). Утверждение профессионального футбола произошло в большинстве европейских стран (за исключением Германии) в начале 30-х годов, то есть на 40 лет позже, чем на «родине», в Англии. Первым импульсом для этого стали промышленный кризис и связанная с ним безработица. Вторым импульсом стало принятое в 1930 году, после разногласий с МОК по поводу любительского статуса, решение FIFA в короткие сроки организовать первенство мира по футболу. Первый турнир, который в том же году с большими затратами был организован в Уругвае, затронул все «футбольные нации», независимо от того, была ли представлена их команда или нет. Чемпионат мира расширил до сих пор ограниченное Европой международное пространство игры, что привело к тому, что в первую очередь в южноамериканских странах со слабым капиталом начался исход игроков экстра-класса. Введение там оплачиваемого футбола было главным образом мерой по удержанию звезд в стране. Эти перемещения игроков в свою очередь воздействовали на манеру игры, причем аргентино-итальянский трансатлантический «контакт» показал себя особенно продуктивным. Начиная с 1920–30-х гг. футбол развивался согласно собственной динамике и стал фактором sui generis, объясняет различные суждения в литературе об отношениях футбола и политики в условиях диктатур и авторитарных режимов Европы и Южной Америки. С одной стороны, в Советском Союзе при Сталине и в Австрии времен «аншлюса» с национал-социалистической Германией имели место акты произвола, депортации и даже убийства. С другой стороны — спортивное движение там, также как и в фашистской Италии, процветало не только вопреки, но зачастую именно благодаря вмешательствам «сверху»: диктаторы строили стадионы, предоставляли общественные средства для организации тренировочных лагерей и мобилизовали с помощью своих политических массовых организаций большое количество зрителей. Именно этим объясняется то, почему те страны, которые в меж-военное время сохранили демократию, и в которых футбол как спорт рассматривался как частное дело, а именно Франция, Швейцария, США, Австралия, Великобритания, теперь были отброшены назад. Как следствие, в 1928 году английская FA в знак протеста против политизации футбола (а также против свободного обращения с правилами для любителей) даже вышла из Международного футбольного союза FIFA, так что «родина» современного футбола в международном смысле попала в изоляцию. Во время Второй мировой войны (между 1939-м и 1945-м годами) игровое движение в Европе все более ограничивалось, а затем и вовсе пришло в упадок. В противоположность этому развитие игры во вне-европейских странах шло непрерывно, благодаря тому, что эти страны или вообще не участвовали в мировой войне, или, по меньшей мере, остались в стороне от боевых действий. От этого, в первую очередь, выиграл южноамериканский футбол. Результаты его развития проявились не только на игровом поле, где в финале чемпионата мира 1950 г. друг другу противостояли Уругвай и Бразилия, но и в спортивной политике: в период с 1945 по 1955 гг. процент европейских футбольных союзов в FIFA снизился с 54 % до 42 %. Поэтому делегатам из Южной Америки на Генеральных Ассамблеях было легко противопоставлять европейским делегациям большинство своих голосов, особенно тогда, когда CONMEBOL организовала голосование по блокам. Во многом под влиянием этого опыта ведущие европейские деятели футбола в FIFA в начале 50-х годов осознали необходимость основания независимой конфедерации для лучшего представительства европейских интересов. В 1955 году возникает Европейский союз футбольных ассоциаций.
